Общепринятая трактовка социальных корней восстания 2020 года — это было восстание среднего класса, мотивированное потребностью в самовыражении. Именно таким был взгляд на те события независимых аналитиков и публицистов. Согласно этому видению, основным мотивом протестов была, фигурально выражаясь, верхушка «пирамиды потребностей Маслоу» - стремление к свободе и самовыражению.

Власть и ее пропаганда в объяснении случившегося больше налегала на конспирологию, видя причины исключительно во внешней инспирации. Однако еще в сентябре 2020 года Александр Лукашенко в интервью российским журналистам предложил и социальную интерпретацию. Он тогда сказал, что события в Беларуси похожи на мелкобуржуазную революцию, "У нас появились буржуйчики, богатые люди, у нас появились айтишники … И что им захотелось? А им захотелось власти».

Трактовки мотивов протестов, данные им и его оппонентами и независимыми наблюдателями, парадоксальным образом совпали. Стороны противоположным образом оценивали обоснованность этих мотивов, но одинаково трактовали их природу. Но правы ли они были?

Обоснованность сомнений основывается на опросах Chatham House и международной инициативой iSANS, проведенных в ноябре 2023 года (я выражаю искреннюю благодарность экспертам iSANS за предоставленные данные опроса). Оба опроса проводились онлайн среди городского интернетизиванного населения Беларуси.

В опросе iSANS политические предпочтения респондентов измерялись через их предпочтения в медийном потреблении: от потребителей независимых медиа до потребителей государственных СМИ. Нижеследующий график описывает связь типа медийного потребления с самооценкой респондентами и уровня их благосостояния.

Удивительно, но связь между этими переменными оказалась очень слабой, она практически отсутствует.

В ноябре 2023 года ситуация была такой. С 2020 года она могла измениться, причем по разным причинам.

Например, в силу массовой эмиграции. Представители власти оценивают масштабы этой эмиграции в 2020-2023 годах в 200-350 тысяч, некоторые исследователи говорят о полумиллионе эмигрантов. Но даже если принять эти оценки, речь идет о 3-7% городского взрослого населения Беларуси.

Это огромное количество, но оно не настолько большое, чтобы изменить природу связи переменных, рассматриваемых в таблице 1. К тому же неочевидно, что подавляющую часть эмигрантов составили упомянутые Лукашенко «буржуйчики и айтишники», немалую часть составили студенты, офисные работники, врачи, рабочие, словом, люди не самые богатые.

Еще одно объяснение — это то, что пропорции медиапотребления с 2020 года существенно изменились. Потребителей независимых СМИ стало заметно меньше, потребителей госСМИ — больше. Потребление независимых СМИ стало занятием просто опасным, общественная апатия и иные причины увеличили интерес к госСМИ.

Но ниоткуда не следует, что это перераспределение произошло за счет более обеспеченных групп и что в 2020 году доля этих групп среди оппонентов власти была существенно выше, чем среди ее сторонников.

Если и в 2020 году соотношение политических предпочтений и уровня благосостояния было таким же, каким их показал опрос в 2023 году, то социальная картина протестов трехлетней давности становится сильно отличной и от «бунта зажравшихся буржуйчиков» по Лукашенко и от «порыва к самовыражению среднего класса» согласно трактовке его оппонентов.

По крайней мере в 2023 году доли очень бедных, очень богатых и людей среднего достатка были среди «змагаров» и «ябатек» примерно одинаковые. Однако означает ли это, что социальных мотивов, корней у политического противостояния в Беларуси и вовсе нет? Не означает. Упомянутый опрос iSANS, показывает, в чем заключаются эти мотивы.

А вот здесь связь уже довольно сильная. Доля считающих, что им недоплачивают, что система оплаты труда в отношении их несправедливая, монотонно снижается по мере перехода от категорий менее лояльных к власти респондентов к более лояльным. Между крайними категориями различие — на треть. И это не про отношение персонально к Лукашенко, это про отношение к системе, к тому, как устроено беларусское общество, и к месту респондентов в нем.
Содержательную дополнительную информацию дает рассмотрение обратной связи тех же переменных.

Из Графика 2 следует, что неудовлетворенность оплатой их труда в гораздо большей степени присуща потребителям независимых СМИ. Но согласно таблице 3 большинство среди неудовлетворенных оплатой их труда составляют «нейтралы», «отстраненные», и потребители госСМИ. Это ощущение, этот мотив, не локализованы в группе потребителей независимых СМИ.

В еще большей степени эти связи наблюдаются в ответах на вопрос о социальном неравенстве в беларусском обществе.

Как и в отношении неудовлетворенности оплатой труда, налицо строгая линейная зависимость степени политической лояльности (измеряемой потреблением СМИ) и констатацией наличия неравенства в обществе. Причем в данном случае разрыв между крайними группами колоссальный — почти двукратный. Среди преданных потребителей независимых СМИ о наличии социального неравенства в Беларуси говорят почти все поголовно. А среди лоялистов, аудитории БТ и других госСМИ — около 53%.

Стремление к свободе, к самовыражению, говорите? Да нет — вещи куда более прозаичные — стремление к справедливости, к уважению, а может даже и физиологические потребности. Если говорить в категориях «пирамиды Маслоу», это не вершина этой «пирамиды», а середина или даже низ.

При этом, как и в ситуации с неудовлетворенностью оплатой труда, ощущение неравенства самое сильное — среди оппонентов власти, среди потребителей независимых СМИ. Но большинство тех, кто считает, что беларусскому обществу присуще социальное неравенство — как раз среди «отстраненных» и лоялистов.

Иными словами, и для тех, кто не против власти и даже за нее (точнее, кто сегодня не против власти и даже за нее) ощущение неравенства, несправедливости — отнюдь не чуждые, «марсианские» ценности, свойственные только «взбесившимся с жиру буржуйчикам». На самом деле это и их ценности.

Широкая распространенность мнения о неравенстве, царящем в беларусском обществе, подтверждается и данными ноябрьского 2023 года опроса Chatham House.

На первый взгляд, это довольно странные феномены. Из Графика 1 следует, что распределение по уровням благосостояния между противниками и сторонниками режима практически одинаковое. Если их фактическое социальное положение не различается, то чем объяснить такие огромные разрывы в оценках удовлетворенности оплатой труда и социального неравенства?

К тому же по объективному показателю материального неравенства — так называемому индексу Джинни — Беларуси социальное равенство присуще больше, чем большинству стран мира, она — одна из самых «равных» стран на Земле.

Ответ на недоумение — в феномене и понятии относительной депривации, давно известных в социальных науках (от латинского deprivatio — потеря, лишение).

В социологии это понятие было, в частности, использовано в исследовании «Американский солдат», опубликованном коллективом авторов во главе с Самуэлем Стаффером в 1949 году.

Изучение удовлетворенности своим положением представителей разных родов войск в армии США привело тогда социологов к неожиданным результатам. Оказалось, что летчики, которые имели большую возможность получить повышение по службе, чем служащие военной полиции, были меньше удовлетворены своей карьерой, чем полицейские. Авторы исследования предположили, что летчики сравнивали свое положение с положением людей, которые служили с ними в одной части, успешно получая повышения, и приходили к неутешительным выводам. А служащие военной полиции сравнивали свое положение с положением своих сослуживцев, которые, так же, как и они, мало продвигались по службе.

Согласно определению относительная депривация представляет собой субъективно воспринимаемое и болезненно переживаемое несовпадение «ценностных ожиданий» (благ и условий жизни, которые, как полагают люди, они заслуживают по справедливости) и «ценностных возможностей» (благ и условий жизни, которые люди, как им представляется, могут получить в реальности).

Абсолютная депривация — это невозможность для индивида или социальной группы удовлетворять свои базовые потребности. Относительная депривация — это болезненно ощущаемое лишение по сравнению с другими людьми, лишение относительно них.

Голод люди ощущают, не сравнивая себя с другими, и это абсолютная депривация. Летчики из исследования «Американский солдат» были недовольны своим положением при сравнении с положением своих более удачливых и успешных коллег. И то обстоятельство, что возможности карьерного роста в военной авиации США были на самом деле больше, чем в военной полиции, не утешало летчиков в их ощущении ущемленности.

При этом относительность относительной депривации не означает ее ложности. В обществе вообще почти все социально обусловлено. Субъективное ощущение обделенности, несправедливости — это и есть реальность сознания людей. Они видят мир несправедливым и таковым он для них и является.

В понятии относительной депривации — объяснение, почему беларусы, нелояльные власти, считают, что им недоплачивают и что в их стране царит неравенство. Впрочем, и лояльные значительной частью разделяют это мнение, эту идею. А как говаривал Карл Маркс, идея, овладевшая массами, становится материальной силой.

Впрочем, насчет материальной силы — по крайней мере в отношении Беларуси есть вопросы. Теория относительной депривации выделяет две компоненты этого феномена. Когнитивный компонент — осознание человеком того, что его положение или положение его группы хуже, чем положение других людей или группы. Аффективный компонент включает в себя злобу, фрустрацию, депрессию.

Наличие когнитивного компонента прямо не обязательно порождает аффективный, ощущение несправедливости не обязательно ведет к действию.

В упомянутом опросе iSANS, задавались также вопросы о сферах проявления неравенства в Беларуси и об отношении респондентов к различным группам населения. Данные о связи ответов на эти вопросы с ощущением неравенства, приводятся ниже.

Наиболее весомый фактор — уровень доходов. Более 70% тех, кто считает, что социальное неравенство в Беларуси есть, упоминают его как фактор этого неравенства. Впрочем, и больше половины тех, кто полагает, что неравенства в Беларуси нет, отмечают этот фактор.
А на втором по значимости месте — наличие властных полномочий. Их влияние на неравенство отмечают 63% тех, кто констатирует социальное неравенство в Беларуси. На третьем по значимости месте — профессиональный статус.

Обращает на себя внимание то, что влияние иных факторов неравенства значительно реже отмечают и те, кто констатирует наличие неравенства в Беларуси, и те, кто отрицает его. Пол, национальность и вероисповедание как факторы неравенства даже чаще отмечают не те, кто констатирует наличие неравенства, а те, кто отрицают его.

Роль властных полномочий, как фактора неравенства, косвенно подтверждают и данные опроса Chatham House 2021 года. На вопрос Chatham House о том, на кого опирается Лукашенко, большинство ответило — на госаппарат и силовиков. Опция «на простой народ» набрала немного и среди оппонентов власти, и среди «нейтралов». Даже среди «бастиона Лукашенко» ответов «на силовиков», было больше, чем «на простой народ». На кого верховная власть опирается, тот и процветает, тот и имеет лучшее социальное положение во всех смыслах и измерениях.

Вопреки высоким показателям констатации неравенства отношение к потенциальным «агентам», воплощениям этого неравенства, у беларусов довольно позитивное. Даже к богатеям даже среди тех, кто констатирует социальное неравенство в Беларуси, отрицательное отношение — менее чем у четверти опрошенных. К бизнесменам, владельцам крупных кампаний, среди констатирующих общее социальное неравенство в Беларуси отрицательное отношение — на уровне 10%.

Среди групп, отношение к которым измеряли социологи, явно не хватало группы чиновников. Но даже на основании имеющихся данных можно констатировать, что ощущение неравенства у беларусов не очень фокусированное, констатация неравенства лишь относительно трансформируется в отрицательное отношение к «агентам» этого неравенства, к тем, кто преуспел в соревновании за большее благосостояние. Как пел Владимир Высоцкий «Да дело не в гусях, а все неладно».

Перефразируя в беларусском контексте — да дело не в богатеях самих по себе, и не во владельцах больших бизнесов. Впрочем, американские лётчики, установки которых социологи изучали в рамках проекта «Американский солдат» в конце 40-х, тоже адресовали свои претензии не к более успешным коллегам, а к системе - «да все неладно».

Данные опросов конца 2023 года назад — в 2020 год — академически не вполне корректно интерполировать. Но представляется, что отчасти это допустимо. И тем более допустима экстраполяция — предположение, что в будущем механизмом, триггером перемен в стране, станет не довольно эзотеричное стремление к самовыражению, а относительная депривация — массовое чувство несправедливости, неправедности, неравенства жизни и порядков в стране.

Вам также может понравиться